Пре­по­доб­но­ис­по­вед­ник Иг­на­тий (в ми­ру Иван Адри­а­но­вич Би­рю­ков) ро­дил­ся 25 мая 1865 го­да в го­ро­де Би­рю­че Во­ро­неж­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стьян Адри­а­на Пав­ло­ви­ча и Ека­те­ри­ны Ни­ко­ла­ев­ны Би­рю­ко­вых. Кро­ме кре­стьян­ских ра­бот, Адри­ан Пав­ло­вич хо­ро­шо знал куз­неч­ное ре­мес­ло. Иван обу­чал­ся в Би­рюч­ском го­род­ском учи­ли­ще. Здесь он участ­во­вал в хо­ре и здесь по­лю­бил пе­ние, осо­бен­но цер­ков­ное. Би­рю­ко­вы бы­ли при­хо­жа­на­ми Успен­ской церк­ви, где цер­ков­ным хо­ром управ­лял стар­ший брат Ива­на, Ми­ха­ил. В этом же хо­ре пел и сам Иван и еще чет­ве­ро его бра­тьев. Цер­ков­ное пе­ние ока­за­ло огром­ное бла­го­дат­но-вос­пи­ту­ю­щее вли­я­ние на Ива­на, ко­то­рый от при­ро­ды был маль­чи­ком ша­лов­ли­вым. Но по­сте­пен­но чте­ние цер­ков­ных книг, и осо­бен­но жи­тий свя­тых, скло­ни­ло его к мыс­ли об ино­че­стве. Мать, ду­ши не ча­яв­шая в сво­ем сыне, из всех де­тей осо­бен­но вы­де­ляв­шая и лю­бив­шая Ива­на, ко­то­ро­го она лас­ко­во на­зы­ва­ла ка­са­ти­ком, про­си­ла его не уез­жать да­ле­ко, а пой­ти в бли­жай­ший к го­ро­ду Би­рю­чу Ва­луй­ский мо­на­стырь.
9 ок­тяб­ря 1878 го­да, ко­гда Ива­ну бы­ло три­на­дцать лет, ро­ди­те­ли, по­мо­лив­шись, бла­го­сло­ви­ли его по­сту­пить в мо­на­стырь. В то вре­мя на­мест­ни­ком Ва­луй­ско­го мо­на­сты­ря был ар­хи­манд­рит Иг­на­тий (Алек­се­ев­ский), он взял маль­чи­ка к се­бе ке­лей­ни­ком. По­слу­ша­ние ему бы­ло да­но кли­рос­ное – он хо­дил каж­дый день в цер­ковь на пра­вый кли­рос чи­тать и петь. На­сто­я­тель и бра­тия по­лю­би­ли мо­ло­до­го по­слуш­ни­ка за его крот­кое и бла­го­нрав­ное по­ве­де­ние, а так­же за ис­кус­ное пе­ние и чте­ние. Ко­гда скон­чал­ся в мо­на­сты­ре ре­гент, на­сто­я­тель бла­го­сло­вил управ­лять мо­на­стыр­ским хо­ром Ива­на.
При мо­на­сты­ре бы­ла шко­ла для де­тей-си­рот, на­хо­див­ша­я­ся в под­мо­на­стыр­ской сло­бод­ке. Мо­на­стырь бес­плат­но оде­вал, кор­мил и обу­чал де­тей. Для них бы­ло от­ве­де­но осо­бое по­ме­ще­ние вбли­зи мо­на­сты­ря. Де­ти участ­во­ва­ли и в мо­на­стыр­ском хо­ре. Пра­вый кли­рос со­сто­ял из два­дца­ти че­ло­век: ба­сы и те­но­ра на­би­ра­лись из мо­на­ше­ству­ю­щей бра­тии, а дис­кан­ты и аль­ты из де­тей мо­на­стыр­ской шко­лы.
Став ре­ген­том, Иван при­нял­ся за изу­че­ние тео­рии во­каль­ной и ин­стру­мен­таль­ной му­зы­ки, на­учил­ся иг­рать на скрип­ке и на фис­гар­мо­нии; иг­ра его на этих ин­стру­мен­тах хо­тя и не бы­ла про­фес­сио­наль­ной, но вполне до­ста­точ­ной для изу­че­ния во­ка­ла. В 1888 го­ду он из­дал нот­ный сбор­ник – дог­ма­ти­ки вось­ми гла­сов зна­мен­но­го рас­пе­ва. Бы­ло у него несколь­ко про­из­ве­де­ний соб­ствен­но­го со­чи­не­ния, но Иван по сми­ре­нию не стал их из­да­вать, и они все оста­лись в ру­ко­пи­си. Бу­дучи страст­ным лю­би­те­лем цер­ков­но­го пе­ния, он с необык­но­вен­ным рве­ни­ем ис­пол­нял по­слу­ша­ние мо­на­стыр­ско­го ре­ген­та, за что стал по­лу­чать вы­го­во­ры от на­сто­я­те­ля, так как эта рев­ность не по ра­зу­му в ис­пол­не­нии мо­на­стыр­ско­го по­слу­ша­ния при­ве­ла к пе­чаль­ным по­след­стви­ям: Иван за­бо­лел ту­бер­ку­ле­зом, и у него от­кры­лось кро­во­те­че­ние. На­сто­я­тель при­гла­сил из Ва­лу­ек вра­ча и про­сил его взять­ся за ле­че­ние ре­ген­та. Врач по­со­ве­то­вал дли­тель­ный от­пуск. Ар­хи­манд­рит Иг­на­тий бла­го­сло­вил по­слуш­ни­ка от­пра­вить­ся в се­ми­ме­сяч­ный от­пуск, ко­то­рый ему долж­но бы­ло про­ве­сти в пу­те­ше­ствии по свя­тым ме­стам и Афо­ну.
В ян­ва­ре 1894 го­да Иван от­пра­вил­ся в Ки­ев, где про­жил неде­лю, мо­лясь у ки­ев­ских свя­тынь. В Ки­е­ве он по­лу­чил за­гра­нич­ный пас­порт для про­сле­до­ва­ния в Иеру­са­лим, на Афон и об­рат­но в Ки­ев и по же­лез­ной до­ро­ге про­ехал в Одес­су, где сел вме­сте с дру­ги­ми па­лом­ни­ка­ми на па­ро­ход, плыв­ший на Свя­тую Зем­лю. От Одес­сы до Яф­фы па­ро­ход шел две неде­ли. Пер­вая оста­нов­ка бы­ла в Кон­стан­ти­но­по­ле, где па­ро­ход про­сто­ял двое су­ток. Боль­ше все­го по­слуш­ни­ка, да и всех па­лом­ни­ков, в Кон­стан­ти­но­по­ле по­ра­зил храм Свя­той Со­фии. До­ро­гой оста­нав­ли­ва­лись в Пи­ре­ях, Смирне, Алек­сан­дрии и в Бей­ру­те. Из Яф­фы по уз­ко­ко­лей­ной же­лез­ной до­ро­ге про­еха­ли в Иеру­са­лим, ку­да при­бы­ли 22 фев­ра­ля. Па­лом­ни­ков раз­ме­сти­ли в го­сти­ни­цах, ко­то­рые на­зы­ва­лись в то вре­мя Рус­ски­ми по­строй­ка­ми.
От­дох­нув от труд­но­го и дол­го­го пу­ти, Иван вме­сте с дру­ги­ми па­лом­ни­ка­ми пер­вым де­лом по­кло­нил­ся Гро­бу Гос­под­ню, свя­той Гол­го­фе, а за­тем при­нял бла­го­сло­ве­ние у Иеру­са­лим­ско­го Пат­ри­ар­ха Ге­ра­си­ма. На дру­гой день ка­ра­ван рус­ских па­лом­ни­ков в чис­ле око­ло че­ты­рех­сот че­ло­век, обе­ре­га­е­мый от ко­че­вых бе­ду­и­нов стра­жей Мис­сии, от­пра­вил­ся по свя­тым ме­стам: в Виф­ле­ем, к Мам­врий­ско­му ду­бу в Хев­рон, в Гор­няя, к Со­ро­ка­днев­ной го­ре, в Иери­хон, к ре­ке Иор­дан, в На­за­рет, Ти­ве­ри­а­ду, на Фа­вор­скую го­ру, в Ка­ну Га­ли­лей­скую, в го­род Наин, в Са­ма­рию и ко всем тем ме­стам, ко­то­рые упо­ми­на­ют­ся в Свя­щен­ном Пи­са­нии. Это пу­те­ше­ствие за­ня­ло три неде­ли. Вер­нув­шись в Иеру­са­лим, они око­ло неде­ли от­ды­ха­ли, а за­тем по­шли по­мо­лить­ся у свя­тых мест Иеру­са­ли­ма: на го­ре Еле­он­ской, в Геф­си­ма­нии, у Ов­чей ку­пе­ли. По­бы­ва­ли в древ­ней оби­те­ли пре­по­доб­но­го Сав­вы Освя­щен­но­го, в Ома­ро­вой ме­че­ти, сто­я­щей на ме­сте Со­ло­мо­но­ва хра­ма, в ар­мян­ских и ка­то­ли­че­ских хра­мах и мо­на­сты­рях. Так до­жи­ли до Страст­ной сед­ми­цы. В Ве­ли­кий Чет­верг Иван по­шел в Тро­иц­кий храм Рус­ской мис­сии при­ча­стить­ся Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин. В этот день он так­же за­стал ли­тур­гию в гре­че­ском хра­ме Вос­кре­се­ния, ко­то­рую слу­жил Пат­ри­арх Ге­ра­сим. Пат­ри­арх со­вер­шал и об­ряд омо­ве­ния ног под от­кры­тым небом на пло­ща­ди с юж­ной сто­ро­ны Вос­кре­сен­ско­го хра­ма в со­слу­же­нии гре­че­ско­го и рус­ско­го ду­хо­вен­ства при мно­го­чис­лен­ном сте­че­нии пра­во­слав­ных па­лом­ни­ков са­мых раз­ных на­цио­наль­но­стей: гре­ков, рус­ских, ара­бов, бол­гар, сер­бов и дру­гих. На утре­ню и ли­тур­гию в Ве­ли­кую Суб­бо­ту Иван по­шел в гре­че­ский храм Вос­кре­се­ния. Здесь же он встре­тил и ве­ли­кий празд­ник Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва. Слу­жил Пат­ри­арх Ге­ра­сим вме­сте с мно­го­чис­лен­ным пра­во­слав­ным ду­хо­вен­ством, при­над­ле­жав­шим к са­мым раз­ным на­цио­наль­ным церк­вам. Ли­тур­гия за­кон­чи­лась в пять ча­сов утра. Ду­ша мо­ло­до­го па­лом­ни­ка бы­ла пол­на бла­го­дар­но­сти Бо­гу. По­жа­луй, еще ни­ко­гда его пе­ре­жи­ва­ния не бы­ли столь силь­ны и глу­бо­ки. Неиз­ре­чен­ное ду­хов­ное уте­ше­ние по­лу­чил он в этот неза­бвен­ный день Пас­хи Хри­сто­вой.
В два ча­са по­по­лу­дни Пат­ри­арх Ге­ра­сим в при­сут­ствии си­но­даль­ных ар­хи­ере­ев в пат­ри­ар­шей ре­зи­ден­ции хри­сто­со­вал­ся со всем пра­во­слав­ным ду­хо­вен­ством и на­ро­дом; за­тем от­слу­жил ве­ли­кую ве­чер­ню.
Пас­халь­ную сед­ми­цу Иван упо­тре­бил для то­го, чтобы по­кло­нить­ся в по­след­ний раз свя­тым ме­стам Иеру­са­ли­ма, так как по­ни­мал, что вряд ли Гос­подь спо­до­бит его вновь по­бы­вать здесь. На Свет­лой сед­ми­це он еще раз при­ча­стил­ся Свя­тых Та­ин. В Фо­ми­но вос­кре­се­нье он при­нял бла­го­сло­ве­ние у Пат­ри­ар­ха Ге­ра­си­ма и вме­сте с дру­ги­ми па­лом­ни­ка­ми вы­ехал в Яф­фу; через пять дней па­ро­ход до­ста­вил их на свя­тую го­ру Афон.
На Афоне Иван про­был три ме­ся­ца, про­жи­вая в раз­ных рус­ских мо­на­сты­рях и про­хо­дя в них раз­лич­ные по­слу­ша­ния: он пел, пе­ре­пи­сы­вал но­ты и де­лал мно­гое дру­гое, ис­клю­чая чте­ние при бо­го­слу­же­нии. Вбли­зи бе­ре­гов Афо­на он вме­сте с афон­ски­ми мо­на­ха­ми по­пал в шторм. Бу­ря бы­ла та­кая, что они ед­ва не по­гиб­ли. Все уси­лия упра­вить­ся с бар­ка­сом ока­зы­ва­лись тщет­ны. Он в лю­бую ми­ну­ту мог по­тер­петь кру­ше­ние. Толь­ко от Бо­га мож­но бы­ло ждать по­мо­щи. Иван со сле­за­ми взмо­лил­ся ко Гос­по­ду, чтобы Он из­вел их из этой бе­ды; мо­ли­лись и дру­гие. Гос­подь внял их мо­лит­ве, бар­кас остал­ся цел, но впо­след­ствии од­но вос­по­ми­на­ние о пе­ре­жи­той бу­ре при­во­ди­ло Ива­на в со­дро­га­ние.
По­сле празд­ни­ка свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка и це­ли­те­ля Пан­те­ле­и­мо­на Иван вме­сте с дру­ги­ми па­лом­ни­ка­ми от­пра­вил­ся с Афо­на в Рос­сию, ку­да при­был 5 ав­гу­ста. Празд­ник Успе­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри он про­вел в По­ча­ев­ской Лав­ре, а 25 ав­гу­ста вер­нул­ся в на­чаль­ный пункт сво­е­го пу­те­ше­ствия – Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру. Здесь в кон­то­ре Па­ле­стин­ско­го об­ще­ства он оста­вил про­езд­ной би­лет об­ще­ства от Ки­е­ва по свя­тым ме­стам, на Афон и об­рат­но, ко­то­рый обо­шел­ся ему в трид­цать семь руб­лей пять­де­сят ко­пе­ек.
По­мо­лясь у ки­ев­ских свя­тынь, Иван от­пра­вил­ся в Ва­луй­ский мо­на­стырь и был встре­чен здесь с ра­до­стью на­сто­я­те­лем и бра­ти­ей. Пу­те­ше­ствие чрез­вы­чай­но бла­го­твор­но ска­за­лось на со­сто­я­нии его здо­ро­вья, на ро­ди­ну он вер­нул­ся бод­рым и пол­ным сил. На­сто­я­тель, зная о при­стра­стии юно­ши к мо­на­стыр­ско­му хо­ру и опа­са­ясь, как бы он вновь не рас­стро­ил свое здо­ро­вье, со­вер­шен­но осво­бо­дил его от кли­рос­но­го по­слу­ша­ния, бла­го­сло­вив быть ре­ген­том уче­ни­ка Ива­на, ино­ка Ни­ки­фо­ра (Шац­ко­го), а Ива­на сна­ча­ла на­зна­чил по­мощ­ни­ком по­ва­ра, по­том по­мощ­ни­ком тра­пез­но­го, по­том бла­го­сло­вил его быть зво­на­рем, а за­тем сно­ва сво­им ке­лей­ни­ком и учи­те­лем мо­на­стыр­ской шко­лы гра­мо­ты.
В 1896 го­ду Иван был офи­ци­аль­но за­чис­лен в чис­ло по­слуш­ни­ков мо­на­сты­ря. 20 де­каб­ря 1897 го­да на трид­цать тре­тьем го­ду жиз­ни Иван был по­стри­жен на­сто­я­те­лем, ар­хи­манд­ри­том Иг­на­ти­ем, в мо­на­ше­ство с на­ре­че­ни­ем ему име­ни Иг­на­тий. В 1898 го­ду епи­скоп Иосиф (Со­ко­лов) ру­ко­по­ло­жил его в Алек­се­ев­ском мо­на­сты­ре в сан иеро­ди­а­ко­на. Через два го­да епи­скоп Во­ро­неж­ский Ана­ста­сий (До­бра­дин) ру­ко­по­ло­жил его в Во­ро­неж­ском Мит­ро­фа­ньев­ском мо­на­сты­ре в сан иеро­мо­на­ха. С это­го вре­ме­ни по бла­го­сло­ве­нию на­сто­я­те­ля он сно­ва стал управ­лять мо­на­стыр­ским хо­ром.
В 1900 го­ду на­сто­я­те­лю мо­на­сты­ря ар­хи­манд­ри­ту Иг­на­тию ис­пол­ни­лось семь­де­сят семь лет, ему все труд­нее ста­но­ви­лось управ­лять мо­на­сты­рем, и епар­хи­аль­ное на­чаль­ство на­зна­чи­ло иеро­мо­на­ха Иг­на­тия по­мощ­ни­ком на­сто­я­те­ля.
В 1908 го­ду вслед­ствие по­втор­но­го ухуд­ше­ния здо­ро­вья иеро­мо­нах Иг­на­тий с раз­ре­ше­ния на­сто­я­те­ля и епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства был от­пу­щен в пу­те­ше­ствие по свя­тым ме­стам Рос­сии. Он по­бы­вал в Тро­и­це-Сер­ги­е­вой и Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­рах и в Ва­ла­ам­ском мо­на­сты­ре. Вос­ста­но­вив си­лы, он через пол­то­ра ме­ся­ца вер­нул­ся в род­ной мо­на­стырь. В 1910 го­ду здо­ро­вье его сно­ва рас­стро­и­лось, вра­чи, ле­чив­шие его в Ва­луй­ках, по­со­ве­то­ва­ли ему от­пра­вить­ся в пу­те­ше­ствие, и на­сто­я­тель бла­го­сло­вил по­ехать на Кав­каз. Иеро­мо­нах Иг­на­тий по­бы­вал на Но­вом Афоне, в Су­хум-Ка­ле, в Ко­ма­нах, в Но­во­рос­сий­ске и Крас­но­да­ре.
3 фев­ра­ля 1912 го­да скон­чал­ся ар­хи­манд­рит Иг­на­тий, и иеро­мо­нах Иг­на­тий был из­бран бра­ти­ей на­сто­я­те­лем Ва­луй­ско­го мо­на­сты­ря. Епар­хи­аль­ное на­чаль­ство утвер­ди­ло этот вы­бор, и 19 ап­ре­ля 1912 го­да он был воз­ве­ден в сан игу­ме­на, а впо­след­ствии – ар­хи­манд­ри­та. Те­перь то, что от­цу Иг­на­тию при­хо­ди­лось де­лать в те­че­ние две­на­дца­ти лет как по­мощ­ни­ку, он стал де­лать как на­сто­я­тель. Уже во вре­ме­на го­не­ний на Цер­ковь, ко­гда мо­на­стырь был за­крыт, же­лая, чтобы со­хра­ни­лись о мо­на­сты­ре до­сто­вер­ные све­де­ния, он крат­ко за­пи­сал его ис­то­рию.
“Ва­луй­ский мо­на­стырь ос­но­ван в 1615 го­ду стар­цем Кор­ни­ли­ем и его спо­движ­ни­ка­ми, име­на ко­их неиз­вест­ны, – пи­сал отец Иг­на­тий. – Сей мо­на­стырь от­сто­ит от го­ро­да Ва­лу­ек в трех вер­стах и рас­по­ло­жен на весь­ма хо­ро­шем ме­сте на по­лу­ост­ро­ве. С во­сточ­ной сто­ро­ны мо­на­стырь окайм­лен ро­ща­ми, где про­те­ка­ет ре­ка Ва­луй, а с за­пад­ной сто­ро­ны – ре­кой Оскол, за ко­то­рой тя­нут­ся це­пи гор с ве­ко­вы­ми ле­са­ми, от­ку­да от­кры­ва­ет­ся чуд­ная па­но­ра­ма окрест­но­стей го­ро­да Ва­лу­ек и са­мо­го мо­на­сты­ря.
Мо­на­сты­рю при­над­ле­жа­ло сто де­ся­тин ле­са с ро­ща­ми и во­семь­де­сят де­ся­тин лу­га. В ре­ках бра­тия ло­ви­ла ры­бу. На­сто­я­тель­ство­вал в Ва­луй­ском мо­на­сты­ре по­след­ние пять­де­сят лет ар­хи­манд­рит Иг­на­тий (Алек­се­ев­ский). Скон­чал­ся он на де­вя­но­стом го­ду жиз­ни и был по­гре­бен в огра­де мо­на­сты­ря близ ал­та­ря Успен­ско­го хра­ма. По­гре­бе­ние со­вер­ша­ли За­дон­ский ар­хи­манд­рит Алек­сандр и клю­чарь ар­хи­епи­ско­па Ана­ста­сия, про­то­и­е­рей Гри­го­рий Ал­фе­ров, про­то­и­е­реи и свя­щен­ни­ки раз­ных се­ле­ний Ва­луй­ско­го уез­да, сер­деч­но и глу­бо­ко по­чи­тав­шие по­чив­ше­го стар­ца за его бла­го­че­сти­вую жизнь, вме­сте с мо­на­стыр­ской бра­ти­ей, со мно­же­ством бо­го­моль­цев из при­мы­ка­ю­щих к мо­на­сты­рю се­ле­ний и раз­ной бед­но­той, для ко­то­рой по­кой­ный ста­рец был все­гдаш­ним кор­миль­цем и по­мощ­ни­ком в их жи­тей­ских нуж­дах. При сво­ей кон­чине ста­рец и мне, его пре­ем­ни­ку, за­ве­щал ни­ко­гда не остав­лять всех в нуж­дах су­щих: стран­ни­ков, ни­щих и убо­гих, что я, по за­ве­ту мо­е­го по­кой­но­го стар­ца и ду­хов­но­го вос­пи­та­те­ля, все­гда ста­рал­ся ис­пол­нять в точ­но­сти, до тех пор, по­ка сам во­лею су­деб Бо­жи­их не сде­лал­ся стран­ни­ком.
Бра­тии в мо­на­сты­ре бы­ло око­ло ста че­ло­век на раз­ных мо­на­стыр­ских по­слу­ша­ни­ях. Две­на­дцать иеро­мо­на­хов, шесть иеро­ди­а­ко­нов, че­ты­ре иерос­хи­мо­на­ха: Фео­к­тист, Филипп, Иоасаф, дру­гой Фео­к­тист – очень хо­ро­шей жиз­ни. Два схи­мо­на­ха ис­тин­ной мо­на­ше­ской жиз­ни – Па­хо­мий и Ан­то­ний – да бу­дет им Цар­ствие Небес­ное!
В мо­на­сты­ре бы­ли ма­стер­ские: са­пож­ная, порт­няж­ная, сто­ляр­ная, куз­неч­ная, сле­сар­ная. Во­дя­ная и па­ро­вая мель­ни­цы. Два са­да. Свеч­ной вос­ко­вой за­вод. Хлеб­ня, по­вар­ня, об­щая для всей бра­тии тра­пе­за, не ис­клю­чая и на­сто­я­те­ля. Эко­но­ми­че­ский двор для ра­бо­чей бра­тии, здесь же бы­ло по­ме­ще­ние для мой­ки и про­суш­ки бе­лья и то­му по­доб­ное.
У мо­на­сты­ря бы­ло во­семь ло­ша­дей, хо­ро­шие ого­ро­ды, хле­бо­па­ше­ской зем­ли не бы­ло. Бы­ло до два­дца­ти дой­ных ко­ров, кро­ме яло­вых и под­рост­ков с те­лят­ка­ми. Бы­ла хо­ро­шая па­се­ка – до трех­сот ко­лод. Бы­ла в мо­на­сты­ре жи­во­пис­ная ма­стер­ская и икон­ная ла­воч­ка. Вся­кий из бра­тии, не ис­клю­чая и на­сто­я­те­ля, обя­зан был по ме­ре сво­их сил тру­дить­ся на об­щую поль­зу в по­ло­жен­ное вре­мя и час, за что каж­дый был одет, обут, на­корм­лен и на­по­ен. Был свой мо­на­стыр­ский фельд­шер, ап­те­ка и при­ем­ный по­кой для боль­ных, вре­ме­на­ми на­ез­жал док­тор из Ва­лу­ек – для осви­де­тель­ство­ва­ния боль­ных и над­ле­жа­щих ука­за­ний фельд­ше­ру.
Хра­мов в мо­на­сты­ре бы­ло три: Успен­ский, Ни­ко­ла­ев­ский и Тра­пез­ный. Бра­тия мо­на­сты­ря еже­днев­но по­се­ща­ла служ­бу в хра­ме. Те из бра­тии, ко­то­рые бы­ли при­уро­че­ны к по­слу­ша­ни­ям в ма­стер­ских, от­сто­яв в церк­ви по­лу­нощ­ни­цу, при­кла­ды­ва­лись к свя­тым ико­нам и, при­няв бла­го­сло­ве­ние на­сто­я­те­ля, ухо­ди­ли на свое по­слу­ша­ние, где и тру­ди­лись до зав­тра­ка, а по­том и до обе­ден­но­го вре­ме­ни, то есть до две­на­дца­ти ча­сов дня, а кли­рос­ная бра­тия, то есть пев­цы и чте­цы, вме­сте со свя­щен­но­слу­жа­щей бра­ти­ей и стар­ца­ми, уже не спо­соб­ны­ми к тру­ду, оста­ва­лись в хра­ме.
Утре­ня в мо­на­сты­ре на­чи­на­лась в три ча­са по­по­лу­но­чи, за­тем ран­няя обед­ня и мо­ле­бен с ака­фи­стом че­ред­но­му свя­то­му, по­сле мо­леб­на слу­жи­лась позд­няя ли­тур­гия, ко­то­рая окан­чи­ва­лась в две­на­дцать ча­сов дня; за­тем – звон на об­щую тра­пе­зу... По­сле обе­да от­дых до двух ча­сов по­по­лу­дни. В два ча­са дня все рас­хо­дят­ся по по­слу­ша­ни­ям до ше­сти ча­сов ве­че­ра. В че­ты­ре ча­са по­по­лу­дни звон к ве­черне, к ко­то­рой от­прав­ля­ет­ся кли­рос­ная бра­тия и свя­щен­но­слу­жи­те­ли; ве­чер­ня окан­чи­ва­ет­ся око­ло се­ми ча­сов ве­че­ра. В во­семь ча­сов – звон на ужин... По­сле ужи­на чи­та­лось об­щее мо­на­ше­ское пра­ви­ло, со­сто­яв­шее из трех ка­но­нов с ака­фи­ста­ми; по­сле него пе­лись всей бра­ти­ей крест­ные сти­хи­ры, во вре­мя пе­ния ко­то­рых бра­тия при­кла­ды­ва­лась ко кре­сту. За­тем, при­няв бла­го­сло­ве­ние у на­сто­я­те­ля, бра­тия рас­хо­ди­лась по ке­льям на ноч­ной от­дых до трех ча­сов утра.
Вос­крес­ные и празд­нич­ные бо­го­слу­же­ния на­чи­на­лись все­нощ­ным бде­ни­ем в шесть ча­сов ве­че­ра, ко­то­рое за­кан­чи­ва­лось око­ло две­на­дца­ти ча­сов но­чи. Ран­няя вос­крес­ная ли­тур­гия на­чи­на­лась в пять ча­сов утра, позд­няя в де­вять ча­сов и окан­чи­ва­лась в две­на­дцать ча­сов дня. По­сле служ­бы был обед и за­тем от­дых до ве­чер­ни.
На­сто­я­тель мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Иг­на­тий (Алек­се­ев­ский) стро­го при­дер­жи­вал­ся дан­но­го цер­ков­но­го уста­ва и во­об­ще дер­жал бра­тию стро­го. При­ме­ру его сле­до­вал и ар­хи­манд­рит Иг­на­тий (Би­рю­ков)”.
Во вре­мя Пер­вой ми­ро­вой вой­ны, ко­гда мно­гие муж­чи­ны из окру­жав­ших мо­на­стырь се­ле­ний ушли на фронт, отец Иг­на­тий пред­ло­жил взять на мо­на­стыр­ское обес­пе­че­ние их се­мьи. Мо­на­стырь ре­гу­ляр­но снаб­жал их одеж­дой, обу­вью, про­дук­та­ми и день­га­ми во все вре­мя вой­ны, и эти се­мьи не чув­ство­ва­ли ни в чем недо­стат­ка, имея от мо­на­сты­ря Бо­жие бла­го­сло­ве­ние, нрав­ствен­ную под­держ­ку и ма­те­ри­аль­ную по­мощь. Ко­гда по­сле пер­вых бо­ев ра­не­ные во­и­ны за­пол­ни­ли гос­пи­та­ли, мо­на­стырь пред­ло­жил при­нять их по­сле ока­за­ния необ­хо­ди­мой вра­чеб­ной по­мо­щи в гос­пи­та­ле к се­бе, рас­по­ло­жив в мо­на­стыр­ских го­сти­ни­цах и обес­пе­чив бес­плат­ной тра­пе­зой.
По­сле от­ре­че­ния Го­су­да­ря от пре­сто­ла и об­ра­зо­ва­ния вре­мен­но­го пра­ви­тель­ства в мо­на­сты­ре был про­из­ве­ден обыск, а на­сто­я­тель аре­сто­ван. Под аре­стом от­ца Иг­на­тия про­дер­жа­ли неде­лю, но по­сколь­ку ни­че­го предо­су­ди­тель­но­го в мо­на­сты­ре не на­шли, он был от­пу­щен на сво­бо­ду.
По­сле за­хва­та вла­сти в стране боль­ше­ви­ка­ми, в мар­те 1918 го­да ар­хи­манд­рит Иг­на­тий был вы­зван в Ва­луй­ский ис­пол­ком к пред­се­да­те­лю Рын­ди­ну, ко­то­рый по­тре­бо­вал, чтобы на­ут­ро бы­ла до­став­ле­на на нуж­ды со­вет­ской вла­сти вся мо­на­стыр­ская на­лич­ность. Вла­сти по­тре­бо­ва­ли, чтобы мо­на­стырь вы­пла­тил во­семь­сот ты­сяч руб­лей кон­три­бу­ции, а бра­тия – де­сять ты­сяч руб­лей. От­цу ар­хи­манд­ри­ту был вру­чен ман­дат для объ­яв­ле­ния бра­тии ре­ше­ния со­вет­ской вла­сти, а так­же вме­сте с ним в мо­на­стырь был от­прав­лен пред­ста­ви­тель вла­сти, ко­то­рый дол­жен был по­всю­ду со­про­вож­дать на­сто­я­те­ля и участ­во­вать в под­сче­те всех мо­на­стыр­ских сумм.
По воз­вра­ще­нии в оби­тель отец Иг­на­тий вы­звал бра­тию в на­сто­я­тель­ские по­кои, объ­явил о ре­ше­нии со­вет­ской вла­сти и ска­зал: “Бо­го­лю­би­вые мои бра­тия! Сло­во Бо­жие учит нас: вся­кая ду­ша вла­с­тем да по­ви­ну­ет­ся; несть вла­сти не от Бо­га, и про­ти­вя­щи­е­ся вла­сти – Бо­жию ве­ле­нию про­ти­вят­ся. По­се­му, во ис­пол­не­ние при­ка­за вла­сти, мы долж­ны сию же ми­ну­ту при­сту­пить к уче­ту всей мо­на­стыр­ской на­лич­но­сти, так­же и на­шей брат­ской сум­мы при уча­стии здесь пе­ред на­ми пред­сто­я­ще­го пред­ста­ви­те­ля вла­сти и, по уче­те сум­мы, долж­ны до­ста­вить ее пол­но­стью в ис­пол­ни­тель­ный ко­ми­тет”.
Мо­на­хи вы­ра­зи­ли свое со­гла­сие, по­сле че­го из­бран­ные от бра­тии вме­сте с ар­хи­манд­ри­том Иг­на­ти­ем и пред­ста­ви­те­лем вла­сти при­сту­пи­ли к уче­ту мо­на­стыр­ских средств, ко­то­рых в сум­ме ока­за­лось все­го де­сять ты­сяч сто пять руб­лей. Утром сле­ду­ю­ще­го дня все бы­ло пред­став­ле­но на­сто­я­те­лем в Ва­луй­ский ис­пол­ком.
Од­на­ко на­па­де­ния на мо­на­стырь и пре­сле­до­ва­ния мо­на­хов по­сле это­го не пре­кра­ти­лись. Через три дня по­сле этих со­бы­тий бы­ло со­вер­ше­но на­па­де­ние на оби­тель. Ча­сов в де­сять ве­че­ра груп­па из трид­ца­ти во­ору­жен­ных лю­дей во­рва­лась в мо­на­стырь и при­сту­пи­ла к в по­ис­кам, как они го­во­ри­ли, ору­жия и зо­ло­та. Обыск был на­чат с ке­льи на­сто­я­те­ля, а за­тем обыс­ка­ли ке­льи всей бра­тии, но ни­че­го не на­шли. Озлоб­лен­ные бес­по­лез­но­стью по­ис­ков, они, угро­жая ору­жи­ем, за­пре­ти­ли мо­на­хам вы­хо­дить из ке­лий, по­тре­бо­ва­ли от­крыть со­бор и при­ве­ли ту­да от­ца Иг­на­тия. Отец Иг­на­тий стал на ко­ле­ни и мо­лил­ся, а раз­бой­ни­ки, при­ста­вив два ре­воль­ве­ра к его го­ло­ве, тре­бо­ва­ли, чтобы он ска­зал, где спря­та­но мо­на­стыр­ское зо­ло­то.
В мо­на­сты­ре не бы­ло ни­ко­гда зо­ло­тых ве­щей, и лишь неко­то­рые бо­го­слу­жеб­ные со­су­ды бы­ли се­реб­ря­ны­ми. Все день­ги уже бы­ли взя­ты вла­стя­ми. Разъ­ярен­ные мол­ча­ни­ем на­сто­я­те­ля, на­па­дав­шие ста­ли стре­лять над его го­ло­вой. За­тем вы­ве­ли ар­хи­манд­ри­та Иг­на­тия на па­перть, раз­де­ли и, оста­вив сто­ять на мо­ро­зе, от­пра­ви­лись обыс­ки­вать но­ме­ра мо­на­стыр­ской го­сти­ни­цы, за­брав из цер­ков­ных кру­жек несколь­ко най­ден­ных ко­пе­ек. Юно­ша-по­слуш­ник под угро­зой рас­пра­вы при­нес по­след­нюю вы­руч­ку от про­да­жи све­чей, ко­то­рой на­бра­лось пять­де­сят два руб­ля. В два ча­са но­чи на­па­дав­шие, за­брав день­ги, по­ки­ну­ли мо­на­стырь.
В 1924 го­ду вла­сти за­кры­ли мо­на­стырь. Отец Иг­на­тий уехал в го­род Би­рюч, где неко­то­рое вре­мя жил у род­ствен­ни­ков. Но дол­го ли про­жи­вешь в род­ном до­ме по­сле со­ро­ка лет жиз­ни в мо­на­сты­ре? В 1925 го­ду в Во­ро­неж при­был ве­ли­кий свя­ти­тель и по­движ­ник, лю­би­мый и чти­мый на­ро­дом, ар­хи­епи­скоп Петр (Зве­рев). 4 ян­ва­ря 1926 го­да ар­хи­манд­рит Иг­на­тий при­е­хал в Во­ро­неж. Но к слу­же­нию он при­сту­пил не сра­зу: за­болев ти­фом, он про­ле­жал в бо­лез­ни бо­лее двух ме­ся­цев. Ар­хи­епи­скоп Петр на­зна­чил его на ме­сто, ко­то­рое наи­бо­лее со­от­вет­ство­ва­ло да­ро­ва­ни­ям от­ца Иг­на­тия и на­ме­ре­ни­ям вла­ды­ки при­влечь на­род к уча­стию в бо­го­слу­же­нии: он по­ста­вил его ру­ко­во­дить цер­ков­ным на­род­ным хо­ром.
Ле­том 1929 го­да ар­хи­манд­рит Иг­на­тий по­про­сил от­пуск вви­ду по­шат­нув­ше­го­ся здо­ро­вья. По­лу­чив от­пуск, он от­пра­вил­ся в го­род За­донск, где оста­но­вил­ся у сво­ей пле­мян­ни­цы, и про­жил здесь око­ло двух недель. Из За­дон­ска отец Иг­на­тий ре­шил по­ехать в Ки­ев, чтобы по­мо­лить­ся у ки­ев­ских свя­тынь, но, слов­но пред­чув­ствуя свой близ­кий арест, спер­ва за­ду­мал по­се­тить все те ме­ста, с ко­то­ры­ми бы­ла свя­за­на его жизнь. Он при­е­хал в Ва­луй­ки и оста­но­вил­ся у сво­е­го пле­мян­ни­ка. Про­жил он здесь два дня и оба дня на­дол­го ухо­дил мо­лить­ся к сте­нам мо­на­сты­ря, в ко­то­ром про­шли его от­ро­че­ство, юность и зре­лая жизнь и где он учил­ся хри­сти­ан­ско­му бла­го­че­стию. За­тем отец Иг­на­тий по­ехал в Ки­ев, где, оста­но­вив­шись у зна­ко­мых, про­жил три дня, осмат­ри­вая хра­мы и мо­лясь у ки­ев­ских свя­тынь.
По­сле воз­вра­ще­ния в Во­ро­неж отец Иг­на­тий про­слу­жил неде­лю и по­дал про­ше­ние об уволь­не­нии его на по­кой.
В на­ча­ле 1930 го­да ОГПУ от­кры­ло про­тив во­ро­неж­ско­го ду­хо­вен­ства след­ствен­ное де­ло. Сре­ди мно­гих дру­гих был аре­сто­ван и ар­хи­манд­рит Иг­на­тий. Пас­ху 1930 го­да он встре­тил в тюрь­ме. Вме­сте с ним в ка­ме­ре бы­ли свя­щен­ни­ки, мо­на­хи и ми­ряне, и в част­но­сти про­то­и­е­рей Алек­сандр Ар­хан­гель­ский и свя­щен­ник Фе­о­дор Яко­влев. На­чи­ная с Ве­ли­ко­го Чет­вер­га Страст­ной сед­ми­цы они со­вер­ша­ли бо­го­слу­же­ние утром и ве­че­ром – по тем немно­гим кни­гам, ко­то­рые бы­ли с ни­ми в тюрь­ме, и по па­мя­ти. Свя­щен­ни­че­ский крест из ки­па­ри­са был толь­ко у про­то­и­е­рея Алек­сандра Ар­хан­гель­ско­го. Слу­жа­щий свя­щен­ник на­де­вал этот крест, епи­тра­хиль, в ка­че­стве ко­то­рой слу­жи­ло по­ло­тен­це, и на­чи­на­ли слу­жить. В Ве­ли­кую Суб­бо­ту с во­ли пе­ре­да­ли пар­чо­вую епи­тра­хиль, и был от­слу­жен во­до­свят­ный мо­ле­бен, в кон­це ко­то­ро­го один из свя­щен­ни­ков, об­ра­ща­ясь к уз­ни­кам ка­ме­ры, ска­зал:
– По­здрав­ляю вас с на­сту­па­ю­щим празд­ни­ком Пас­хи и же­лаю всем вам встре­тить его в доб­ром здра­вии. Вам, бра­тья-иереи, же­лаю и в даль­ней­шем быть твер­ды­ми за­щит­ни­ка­ми ве­ры пра­во­слав­ной, а вы, – об­ра­тил­ся он к за­клю­чен­ным кре­стья­нам, – долж­ны при­об­щить­ся Свя­тых Та­ин, по­то­му что ни­кто из нас не зна­ет, ко­гда на­сту­пит на­ша смерть; здесь есть мно­го свя­щен­ни­ков, у ко­то­рых вы мо­же­те ис­по­ве­дать­ся.
Ве­че­ром в суб­бо­ту бы­ли освя­ще­ны ку­ли­чи, и за­тем до две­на­дца­ти ча­сов но­чи уз­ни­ки чи­та­ли по оче­ре­ди Де­я­ния апо­сто­лов. Уда­лось до­стать мас­ло и устро­ить лам­па­ду. В две­на­дцать ча­сов но­чи про­пе­ли “Хри­стос вос­кре­се” и ста­ли укла­ды­вать­ся спать. Пас­халь­ную служ­бу от­слу­жи­ли в вос­кре­се­нье утром по­сле по­вер­ки. Вся ка­ме­ра при­ча­ща­лась. По­сле служ­бы при­кла­ды­ва­лись ко кре­сту, ко­то­рый дер­жал ар­хи­манд­рит Иг­на­тий, хри­сто­со­ва­лись и по­лу­ча­ли ку­со­чек освя­щен­но­го ку­ли­ча. В суб­бо­ту и вос­кре­се­нье свя­щен­ни­ки по­лу­чи­ли пе­ре­да­чи, ко­то­рые бы­ли рас­пре­де­ле­ны меж­ду все­ми уз­ни­ка­ми ка­ме­ры. Та­ким же по­ряд­ком про­шла служ­ба и на вто­рой день Пас­хи.
Ар­хи­манд­рит Иг­на­тий был об­ви­нен в том, что он яв­лял­ся “фак­ти­че­ским ру­ко­во­ди­те­лем мо­на­ше­ства Цен­траль­ной Чер­но­зем­ной об­ла­сти, через ко­то­рое вел сре­ди ве­ру­ю­щей мас­сы ан­ти­кол­хоз­ную и ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию”. Отец Иг­на­тий ви­нов­ным се­бя не при­знал. 28 июля 1930 го­да на за­се­да­нии Кол­ле­гии ОГПУ слу­ша­лось “де­ло”, по ко­то­ро­му об­ви­ня­лось трид­цать во­семь че­ло­век, в том чис­ле и ар­хи­манд­рит Иг­на­тий. Он был при­го­во­рен к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь. Через год Кол­ле­гия ОГПУ из­ме­ни­ла при­го­вор, по­ста­но­вив вы­слать его на весь остав­ший­ся срок в Се­вер­ный край. Ар­хи­манд­ри­ту Иг­на­тию бы­ло то­гда шесть­де­сят шесть лет. Усло­вия ссыл­ки ока­за­лись непо­силь­ны­ми для тя­же­ло боль­но­го ар­хи­манд­ри­та, и через пол­то­ра го­да, 27 сен­тяб­ря 1932 го­да, на празд­ник Воз­дви­же­ния Кре­ста Гос­под­ня, пре­по­доб­но­ис­по­вед­ник Иг­на­тий скон­чал­ся.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 4». Тверь. 2004. С. 368-378

Биб­лио­гра­фия

Во­ро­неж­ский вест­ник цер­ков­но­го еди­не­ния. Во­ро­неж, 1918. № 18. С. 20, 24.
Про­то­пре­сви­тер М. Поль­ский. Но­вые му­че­ни­ки Рос­сий­ские. Т. 2. Джор­дан­вилл, 1957. С. 189-190.
Ар­хив УФСБ РФ по Во­ро­неж­ской обл. Арх. № П-24705. Т. 1, л. 30, 87а; Т. 2, л. 171, 174-175; Т. 3, л. 350-352; Т. 4, л. 423-30, 492.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru